МОУ СОШ № 1 пгт. Новокручининский имени Героя России В.И. Тюрикова

Учитель: Белоусова Вера Валерьевна

e-mail: v.v.belousova.0905@mail.ru

Viber: 8-914-474-30-68

Выполненное задание сфотографировать и выслать на электронную почту учителя Белоусовой В.В. с указанием фамилии, имени и класса.
Можно переслать через Viber

Задания

22 АПРЕЛЯ

Тема: С.А. Баруздин. Нравственность и чувство долга. Мой ровесник на страницах произведения «Тринадцать лет»

1. Прочитайте рассказ С.А. Баруздина «Тринадцать лет»:

https://russkaja-skazka.ru/trinadcat-let/

2. Составьте план рассказа.

3. Составьте три вопроса по рассказу, запишите их в тетрадь.

13 МАЯ
Тема А.В. Масс. Фантазийный мир моего сверстника на страницах рассказа «Расскажи про Иван Палыча»

Здравствуйте, ребята!

Сегодня вы познакомитесь с писательницей Анной Владимировной Масс.

1. Прочитайте биографию Анны Владимировны Масс.

(род. 6 апреля 1935, Москва)

         Русская писательница, родилась в семье известного драматурга Владимира Захаровича Масса.
Окончила Филологический факультет МГУ (1960). Член Союза писателей СССР с 1972 года, в настоящий момент — член Союза писателей России. Автор 17 книг для детей и взрослых.

Родилась Анна Владимировна в 1935 году, в Москве, в семье актрисы театра им. Вахтангова и драматурга Вл. Масса. Детство ее было тесно связано с Арбатом и его окрестностями. А еще были годы эвакуации в Омске вместе с театром и ежегодные поездки в пионерский лагерь «Плёсково»: бывшая подмосковная усадьба графа Шереметева стала в советские годы базой отдыха артистов-вахтанговцев и их детей. Здесь проводили лето будущие известные артисты и режиссеры.

Анну Масс, в отличие от многих ее друзей и подруг детства, актерская профессия не увлекла. Она поступила на филфак МГУ. Романтический настрой молодежи тех лет увлек ее на целину со студентами, потом было несколько фольклорных экспедиций.
В 1959 г. в журнале «Новый мир» была напечатана ее первая повесть-очерк «На целине». Потом было много геологических экспедиций вместе с мужем, геологом-нефтяником. Работали с весны до осени в Калмыкии, на Мангышлаке, в Забайкалье, в Якутии, в других экзотических местах бывшего Союза. Все это дало обильный жизненный материал. В 1965 г. в «Новом мире» опубликовали рассказ «Любкина свадьба», получивший широкий резонанс, переведенный на многие языки. Вслед за тем выходят книги – «Жестокое солнце» о нефтяниках Калмыкии, «Воробей на снегу» о Мангышлаке. Одновременно Анна Масс пишет детские рассказы и повести. Выходят книги о детях «Разноцветные черепки», «Белое чудо», «Я и Костя, мой старший брат», «Необыкновенная встреча», «Трудный экзамен». Всего вышло 17 книг для детей и взрослых.
Последние три книги – «Круговая лапта», «Ниша» и «Вахтанговские дети» — эти книги об эпохе, в которой прошла большая часть жизни автора.

2. Прочитайте рассказ «Расскажи про Иван Палыча»

Вошел в класс мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, с красноватым, словно огрубевшим на морозе лицом. Белки глаз — в красных прожилках, как будто долго шел против ветра. Коротковатый, коричневый пиджак в обтяжку. Под пиджаком чувствовались такие мускулы, что не учителю впору, а какому-нибудь матросу. Мы и решили вначале, что это слесарь-водопроводчик, бывший боцман какой-нибудь, пришел чинить лопнувшую на днях трубу.
Мужчина подошел к окну, открыл фрамугу, потом вытащил из кармана пиджака мятый носовой платок, высморкался, вернулся к столу и сказал :
— Меня зовут Иван Павлович. Я у вас буду преподавать физику.
Голос грубоватый, взгляд внимательный, со смешинкой, оценивающий. Он рассматривал нас, а мы, тридцать восемь семиклассниц, рассматривали его, пихали друг друга под партами, переглядывались и хихикали. В нашей женской школе были, конечно, преподаватели-мужчины — старичок-ботаник, толстяк Собакевич по литературе, историк, но мы их не очень-то воспринимали как мужчин. Как-то они не смущали нашего девичьего воображения. А этот стоял перед нами как шокирующее воплощение мужской силы и превосходства. Как бык-производитель среди ошалелых телок. Насмотревшись на нас и дав на себя насмотреться, он повернулся к классу спиной, взял мел, написал на доске название темы и без лишних слов приступил к объяснению. Объяснял он до того ясно и четко, что я все поняла. А уж если даже я все поняла, значит, он действительно здорово объяснял. Закончив, он положил мел, вытер руки тряпкой и спросил, есть ли желающие повторить. Я подняла руку. В классе возникло оживление, как всегда, когда меня вызывали по математике или физике. Девчонки ожидали бесплатного эстрадного представления. А его и не произошло! Я довольно уверенно повторила то, что говорил учитель.
— Как твоя фамилия? — спросил он.
Я сказала. Он пальцем нашарил в журнале мою фамилию, вынул из верхнего кармана пиджака авторучку, открутил крышечку, стряхнул кляксу в чернильницу на первой парте и поставил против моей фамилии пятерку. Послышался глубокий удивленный вдох всего класса. Никогда больше тройки с минусом я по физике не получала.
-Иван Палыч, а Вы на фронте были? — спросила Северина.
Война четыре года как кончилась. Наш историк давно заменил ордена и медали на орденскую колодку, а у Ивана Павловича на пиджаке не было ни одного наградного знака. Это, пожалуй, единственное, что немного снижало ошеломительное впечатление от его мужественного облика.
— Был, — сказал учитель.
— В пехоте, или где? — пискнул кто-то с задней парты.
— Или где, — загадочно ответил Иван Павлович.
Прозвенел звонок, учитель дал задание, сунул журнал подмышку и ушел.
Толкаясь в дверях, мы выбежали в коридор и двинули за ним вслед короткими перебежками, прячась за спинами девочек из других классов. На втором этаже, где учительская, я столкнулась со своей дворюродной сестрой Маринкой, третьеклассницей.
-Кто это? — спросила она, глядя вслед учителю.
-Наш новый физик! — сказала я хвастливо. — Иван Палыч!
— Како-ой! — протянула Маринка. — Он прямо знаешь как кто? Как майор Пронин!
Майор Пронин и капитан Петр Сергеевич — два бесстрашных советских героя-разведчика, персонажи какого-то детектива и отчасти, возможно, плод фантазии Маринкиной учительницы. Когда оставалось время до конца урока, она, в качестве награды за хорошее поведение, выдавала рассказ про их полдвиги по задержанию немецких шпионов, и, благодаря этому нехитрому изобретению, в третьем классе «Б» держалась образцово-показательная дисциплина.
— Тоже бывший разведчик, между прочим, — соврала я, не сморгнув.
Хотя почему соврала?Может, правда! Он ведь не говорил, что не служил в разведке.
Дома я обрадовала маму пятеркой по физике.
— Вот видишь!-воскликнула мама. — Ведь вот можешь, когда захочешь!
Мама целый день мною гордилась. Когда зашла соседка одолжить яйцо, мама ей похвасталась, что я получила по физике «пять». Как я любила радовать маму хорошими отметками! И как жаль, что это редко случалось.
Вечером во дворе Маринка привязалась ко мне как комар:
— А что вам Иван Палыч рассказывал про то, как был разведчиком?
-Ничего.
-Ну хоть что-нибудь рассказывал?
-Отстань!
Мне было не до нее : я хотела выяснить у Вали, позвала ли она на свой день рождения Шурика с того двора. Спросить прямо я не решалась, поэтому ходила вокруг да около.
— А из девочек кто будет?
— Ты, Анька и обе Наташки.
Я помолчала, ловя и подбрасывая мячик.
— А из мальчишек?
— Оба Мишки.
— С того двора, надеюсь, никого не зовешь? — и я азартно застучала мячиком об асфальт, потому что как раз сейчас, как подсказывала логика, Валя должна была ответить на мой почти впрямую заданный вопрос.
И тут все испортила Маринка.
— А откуда ты знаешь, что он был разведчиком? — заинтересовалась Валя, и тонкая сеть моего хитросплетения тут же порвалась в клочья.
-Убирайся отсюда! — я повернула Маринку спиной к себе и двинула ее коленом. Она заплакала и ушла домой.
На следующий день я пожалела о своем поступке. Маринка вернулась из школы поздно, глаза у нее были красные и слезились. Ничего толком она не могла объяснить. К вечеру глаза опухли, из них непрестанно текли слезы, разъедая веки. Поднялась температура. Поздно вечером Маринку на «скорой помощи» отвезли в больницу.
Там все разъяснилось. Маринка с подругой Леной решили пойти по стопам майора Пронина и капитана Петра Сергеевича — выследить и поймать шпиона. Они присмотрели на улице возле школы какого-то ни в чем не повинного гражданина и принялись его выслеживать. Выслеживание завело их во двор, где шла электросварка. Воображаемый шпион скрылся в подъезде, а Маринка и Лена остановились за спиной у сварщика и начали смотреть на красивые слепящие искры. И довольно долго смотрели, пока сварщик их не заметил и не прогнал.
У Лены глаза тоже опухли и слезились, но бабушка сделала ей компресс из холодного чая, и это помогло. А Маринка всю дорогу домой терла глаза грязными руками и занесла инфекцию. Врач сказал, что положение серьезное.
Я пришла в больницу прямо из школы. Мне дали белый халат, и я поднялась на второй этаж. Маринкина мама стояла в коридоре и разговаривала с врачом.
— Боль мы ей сняли, — говорил врач, — но воспаление осталось. Она очень подавлена, плохо спала ночь. Для нее сейчас главное — хорошее, спокойное настроение. Побольше положительных эмоций.
— Но она не ослепнет? — спрашивала тетя Лена, всхлипывая и сморкаясь. — Только не обманывайте меня, доктор!
— Сделаем все возможное, — сказал доктор, — Думаю, все обойдется. Но Вам в таком состоянии лучше к ней сейчас не заходить. Вы ей не поможете, а только навредите.
Он посмотрел на меня:
— Подруга?
— Сестра двоюродная.
— Вот ты и пойди, расскажи ей что-нибудь веселое, отвлеки от грустных мыслей. Сможешь?
— Постараюсь, — пообещала я.
Когда я вошла в палату и увидела Маринку, то сама чуть не разревелась. Она лежала в постели тихая, бледная, с забинтованными глазами.
— Мама! — позвала она и протянула руку в сторону двери совсем как слепая.
— Это я, — сказала я виновато. — Тетя Лена с доктором разговаривает.
— А! — сказала Маринка. — Тут стул должен где-то стоять. А я ничего не вижу.
— Конечно, у тебя же глаза забинтованы.
Мы помолчали. В палате, кроме Маринки, лежали еще две девочки ее возраста, тоже с забинтованными глазами.
— Прости, что я тебя толкнула, — сказала я. — Это на меня что-то нашло.
— Ничего, — сказала Маринка. — На меня тоже находит. Я недавно Лену портфелем ударила, у нее даже очки свалились. Она сказала, что майор Пронин и капитан Петр Сергеевич — тоже шпионы, только наши. Правда, дура?
— Конечно, дура. Сравнила — шпион и советский разведчик!
Маринка дотронулась до забинтованных глаз и спросила:
— А доктор не говорил, что я ослепну?
-Наоборот, он сказал, что все обойдется.
— Вот бы, правда. А то я все время про это думаю. Расскажи что-нибудь, а ?
— А про что?
-Про Иван Палыча. Он ничего не рассказывал, как был разведчиком?
— Как раз сегодня рассказывал! Как он учился на разведчика.
— А как?
— В особой школе. Туда отбирают самых-самых способных. Его еще перед войной стали готовить к отправке в Берлин. Он изучил расположение берлинских улиц так, что мог с завязанными глазами проехать на машине хоть к Эйфелевой башне, хоть к собору Парижской Богоматери.
— Ничего себе!
— И еще ему сделали специальную такую операцию, и у него на кончиках пальцев стала такая чувствительная кожа, что он мог нащупать самую потайную щель или царапину на совершенно гладкой поверхности и обнаружить самую секретную дверь, и открыть ее специальной такой отмычкой, которая отпирала все замки…
Очень кстати пригодился трофейный фильма «Парижские медвежатники». Я его, правда, не смотрела, но знала содержание от Мишки Рапопорта, который его тоже не смотрел, но ему рассказывал старший брат Кирка. Возможно, такой «испорченный телефон» несколько искажал правдивое содержание, но какая разница? Главное, чтобы интересно.
… И вот, пользуясь чувствительными кончиками пальцев и отмычкой, Иван Палыч проник в главный государственный банк Берлина и открыл сейф, набитый деньгами, золотом и бриллиантами… Тут я запнулась, сообразив, что советскому разведчику, вроде бы, не пристало грабить банки, но ловко вышла из положения : Иван Палыч сумел переправить все фашистские драгоценности через границу, на нужды фронта.
В палату принесли обед, и я заторопилась домой, потому что очень проголодалась.
— Завтра придешь? -спросила Маринка.
-Приду.
-Только обязательно! Вдруг он еще что-нибудь расскажет!
На следующий день у постели дежурил Маринкин папа.
— Она тебя с утра ждет, — сказал он.- Поболтайте, а я пойду, покурю.
— Ну? — спросила Маринка. — Рассказывал?
— Пол урока! Представляешь, он, оказывается, три языка в совершенстве знает. Немецкий, английский и… японский. Загримировавшись под японского дипломата, он узнавал тайны немецкого командования, а по воскресеньям, приняв облик простого немецкого колхозника, он уходил в лес, где у него был спрятан радиопередатчик, и передавал сведения в Москву. Но однажды…
Три головы с забинтованными глазами подались вперед. Девочка с дальней кровати жалобно попросила :
— Вы не могли бы чуть-чуть погромче?
…Иван Палыча выследили. На него навалилось сразу шесть человек, но он всех раскидал, потому что в школе разведчиков его научили приемам японской борьбы. Он мог бы скрыться, но немецкий снайпер выстрелил в него с дерева и тяжело ранил в грудь. Из последних сил выхватил нож и сделал сам себе харакири, чтобы не достаться врагу живым. Враги решили, что он мертв и ушли, забросав его ветками. Он нашел в себе силы доползти до передатчика и передать сведения. И потерял сознание.
«Тайну профессора Бураго», из которой я извлекала и щедро дарила Ивану Павловичу эти подвиги, я читала летом в пионерском лагере. Книга выходила отдельными тонкими выпусками, мне достался только второй, так что я не знала ни начала, ни конца, и многое пришлось домысливать, но какая разница? Главное, чтобы интересно!
… Его нашла немецкая девушка. Она ехала в повозке к своей бабушке в соседнюю деревню лесной дорогой и наткнулась на бездыханное тело Иван Палыча. В ее сумке случайно оказалась иголка с ниткой, и она зашила ему рану. Потом уложила его в повозку, прикрыла для маскировки снятым с себя пледом и отвезла к бабушке. Там она спрятала его на сеновале. Она страстно в него влюбилась.
— А он? — хором спросили три голоса.
— Он — нет, потому что у него было задание, и он не мог рисковать. Как только он смог ходить, он ушел искать партизан.
Маринкин папа стоял в дверях, слушал. Вошла медсестра с градусниками, присела в ногах Маринкиной кровати и тоже стала слушать.
…В поисках партизан, Иван Палыч совершал такие подвиги, по сравнению с которыми все подвиги майора Пронина и капитана Петра Сергеевича, вместе взятые, должны были казаться жалким лепетом. Иван Палыч пускал под откос эшелоны с немецкой техникой, захватил немецкий самолет и бомбил вражеские города, спасал пленных подпольщиков, проникал, поджигал, подрывал. Но однажды…
Тут медсестра виновато прервала меня, объяснив, что ей нужно проводить процедуры.
— Завтра придешь? — спросили три голоса.
…Но однажды Иван Палыча схватили. Его долго пытали, но он никого не выдал. Тогда его связали по рукам и ногам и бросили в глубокую яму. Много дней он провел там без еды и пищи. Единственным существом, разделившим его одиночество, была крыса. Иван Палыч, который обладал даром внушения, внушил крысе, чтобы она перегрызла веревки. Чувствительными кончиками пальцев он начал нащупывать стены ямы и отыскал щель, которая оказалась замаскированными потайным входом в подземелье. Ход вывел его к берегу моря. Иван Палыч прыгнул со скалы и поплыл. Он плыл несколько суток, пока его не подобрали советские моряки с катера «Морской охотник». Они бороздили в море в поисках неуловимой немецкой подводной лодки, которая безнаказанно топила наши корабли. Теряя сознание, Иван Палыч произнес : «Когда свет горит, она в бухте».(Это пошла в ход повесть «Морской охотник» из сентябрьского номера журнала «Пионер»). Моряки поняли, что загадочная фраза Иван Палыча раскрывает какую-то тайну, но смысл фразы долго оставался скрыт от них, потому что Иван Палыч, измученный ранами и пытками, целый месяц не приходил в сознание, а когда пришел, что объяснил морякам, что когда он был в плену у немцев, то каждую ночь в одно и то же время слышал заглушенный шум моторов в бухте, и видел свет. Моряки тотчас отправились в бухту, и участь лодки была решена. Специально из Кремля к Иван Палычу прилетел на самолете генерал, чтобы вручить ему Звезду Героя. Он ее не носит из скромности, как и другие свои многочисленные награды.
…Семь дней я ходила к Маринке в больницу. В ход шло все, что попадало под руку, какие-то кусочки, лоскутки, обломки, кое-как сшитые, склеенные, заколотые, того гляди готовые развалиться и обнажить всю степень наглости моих измышлений, в которые, однако, мои слушательницы, да и я сама, как ни странно, так бесхитростно верили, что это, вероятно, и придавало моему бреду сивой кобылы некую условную достоверность. Семь дней три головы приподнимались мне навстречу и три голоса хором спрашивали:
— Рассказывал?
На восьмой день Маринке сняли повязку, а на девятый выписали. Белки глаз у нее были еще красноватые, но доктор сказал, что постепенно это пройдет. И что могло кончиться хуже.
А меня доктор спросил:
— Что за истории ты расказываешь, от которых мои больные так хорошо поправляются?
— Про нашего физика, — смущенно пробормотала я.
— Замечательный человек! — сказал доктор.- У меня во второй палате мальчик лежит после операции. Сходила бы ты к нему, рассказала про вашего физика!
Я решила, что доктор шутит, и к мальчику не пошла. А может, не шутил?
Потому что за это время я получила по физике четыре с плюсом за контрольную и еще одну пятерку за устный ответ. Разве одно это не служит бесспорным доказательством сверхъестественных возможностей Ивана Павловича? А кем он в действительности был на войне — мы так и не узнали. Да хоть бы начальником банно-прачечного отряда — в нашей с Маринкой романтической памяти он остался необыкновенным человеком, а остальное — неважно.

3. Составьте 7 вопросов по тексту.